Почему школа плохо обучает языкам, кто виноват и кому плакаться?..
Раз уж в интервью с Аланом Бигуловым была затронута тема эффективности школьного образования в лингвистическом аспекте, то самое время вытащить на свет пугало под названием «школа плохо учит детей языкам!»
Подразумевается, естественно, любая школа, то есть вообще все, как логическое следствие насквозь порочной, косной, устаревшей, неадекватной, мракобесной и т.п. системы образования, которая неспособна научить ничему вообще, а языкам в особенности. Дескать, все учились в школе и все знают, что на выходе из школы ничего ни по какому языку не знают.
Между тем, живущие на пространстве СНГ считают, что речь о каком-то исключительно локальном феномене, унаследованном от советской системы образования, тогда как жители Италии, США и т.д. высказывают точно те же самые претензии к своей образовательной машине.
Почему так получается?
Потому что школьники делятся на две неравные группы: у одних языки «идут», у других «не идут». И вот те, у которых языки «идут», не бегают по интернетам и не горлопанят о своих успехах, соответственно, горлопанят только те, у которых не получается в иностранный, из чего и складывается впечатление, что ни у кого не получается. А это в корне неверно. Это как с отзывами о каком-нибудь товаре в крупном интернет-магазине; если тысяча человек купили товар, но двое остались недовольны, то именно эти двое и оставят негативный отзыв, а остальные 998 человек никаких отзывов не оставляют вообще.
В школе точно также: получил базу и пошёл дальше по жизни с высоко поднятой головой.
Пропинал вола несколько лет, пролодырничал на уроках, и айда клеймить позором учебники, учителей, расписание, сволочей, придумавших грамматику, каких-то неизвестных чиновников и т.п.
То, что система образования, как и всякая большая социальная система, является глубоко консервативной и крайне неповоротливой, опирающейся на традиции и слабо склонной к внезапным поворотам на своём пути, вряд ли кого-то шокирует. Однако у этого обстоятельства есть и плюс – эту государственную машину не кидает из стороны в сторону каждые полчаса. Т.е. консервативность есть предсказуемость, а предсказуемость есть важный элемент прогнозирования. Система образования не реагирует на мелкие тычки и попытки свернуть её куда-то, куда кому-то хотелось бы её сиюминутно свернуть. Так она сохраняет свою целостность и преемственность. Понимаете, если вашему ребёнку каждый день придётся заниматься по новому учебнику, да ещё за ваш счёт, вы вряд ли придёте в восторг от адаптивности системы образования, мгновенно отвечающей на вызовы времени и реагирующей на малейшее изменение коньюнктуры.
В разрезе обучения иностранным языкам это означает следующее:
- Школьная методика преподавания разработана на основе огромного массива статистики результатов/успеваемости по нескольким поколениям учащихся как минимум. Именно по этой причине, кстати, частые смены методики оценки знаний учащихся носят вредный характер, ведь статистика должна оперировать едиными критериями, а не новыми каждый год. Если часто менять механизм оценки, статистика летит к чертям.
- Содержимое учебников разработано на основе исторического мирового опыта, а не выборочного учебного заведения вроде классической семинарии Голопупинска. Так, во всяком случае, должно быть, и то обстоятельство, что учебники ныне пишет и издаёт всякий желающий, пагубно сказывается на общем результате, особенно если плохой учебник делают массовым, используя административный аппарат.
- Иностранный язык в школе имеет своей целью некий набор знаний, которыми овладевает ученик по окончании курса. Школьная методика, как бы кому ни казалось странным, ориентирована на конечный результат, а не на бесконечный процесс, как это свойственно различным языковым курсам. На языковых курсах чем дольше человек занимается, тем выгоднее организаторам – больше денег получат. В школе же поддерживать процесс ради процесса бессмысленно, поскольку это не влияет на финансовую сторону. Будут ученики по окончании учёбы ловко складывать предложения в спичи, или старательно указывать в своём первом в жизни CV «английский со словарём», никак не связано с финансированием процесса их обучения государством. То есть при одном и том же финансировании результат может быть совершенно разным, что мы и наблюдаем как в разных классах одной школы, так и в разных школах, отстоящих друг от друга через улицу.
То, как построено преподавание иностранного языка в школах, является следствием выстраивания системы, которая выдаст на-гора выпускника с каким-то усреднённым набором знаний, в принципе отвечающим социальному заказу. Т.е. родители в большинстве своём довольны, ученики в большинстве своём довольны, а если бы это было не так, то Минобр разобрали бы по кирпичику, или Департамент школьного образования, смотря о какой стране речь.
Естественно, наивно и глупо ожидать, что школа подберёт лучший набор инструментов, обеспечит мотивацией, организует время и распорядок занятий наилучшим для конкретного учащегося способом. Это невозможно нигде, даже в самой насквозь элитной частной школе, живущей не по общим правилам.
Школа обеспечивает то, что работает для большинства. Это означает, что при соблюдении некоторых условий (в частности, скрупулёзного выполнения домашних заданий учеником) будет достигнута некая планка в оперировании иностранным языком – на письме, при чтении, восприятии на слух и в спонтанной устной речи.
Факторы давления среды
Но здесь и начинается то, что называется факторами давления среды, которые могут как здорово вытянуть усреднённый уровень наверх, так и обрушить его ниже нуля, или вообще угробить когнитивное развитие ребёнка, закончившись для того психиатрической лечебницей со смешным (для окружающих) диагнозом.
Важнейшим из этих факторов, который в одиночку может помножить на ноль самый распрекрасный учебник, чудные методические пособия, личность и квалификацию учителя, является атмосфера в классе, которая проистекает из среднего арифметического сумм личностей в классе.
Это очень легко продемонстрировать на примере; допустим, в классе 20 человек, из них 19 ненавидят всё и всех, особенно тех, кто учится. Единственного ученика, который старается учиться (в таком-то окружении), будут всячески гнобить, обзывать, вполне возможно бить, психологически издеваться, подначивать и вообще устроят «сладкую жизнь».
Поднимешь руку – сразу получишь мокрой бумажкой в затылок. Вызовешься к доске – сразу кто-то заорёт «ты чо самый умный да?» Уповать на роль учителя не стоит – он сам в гораздо худшей ситуации, ибо любая попытка взять ситуацию под контроль вызовет озлобление… родителей тех самых оболтусов. Бить детей нельзя – это непедагогично. Орать на детей нельзя – это расшатывает их хрупкую психику. Ставить им плохие отметки нельзя – это занижает самооценку и развивает в них комплексы. Считается, что учитель должен личным примером показывать тягу к знаниям, и тогда ученики сами потянутся, ну, а если у учителя не получается, то он непрофессионал и пусть уступит место более квалифицированному. Интересно, что после школы – в армии – допустимо и бить призывника, и орать на него, и тем более ставить плохие отметки. Парадокс.
Школа не в состоянии, в большинстве случаев, отделить старательного ученика от менее усердных товарищей, чтобы организовать другую группу для детей, желающих учиться. И не только школа – на «взрослых» языковых курсах точно та же беда, только усугублённая тем обстоятельством, что некоторые «взрослые» априори считают, что владение языком у них уже в кармане, ведь они же заплатили деньги. Они не только ленивы и склонны прогуливать, но ещё и другим мешают. Группа зависит от наименее слабых, которые тянут назад остальных; если нет механизма подстегнуть отстающих или вывести их за рамки группы, то результат будет плачевен – даже старательные умнички не получат то, на что могли бы претендовать, будь группа более однородной по уровню и самодисциплине.
Второй фактор среды, разумеется, учитель. Многие могут вспомнить, что кто-то из учителей не пойми чем занимался, но точно не обучал языку. Есть учителя временные, «на замену», есть те, кому и не стоит быть учителем, в конце концов, учителя такие же, как и милиционеры – не с неба упали. Каково общество, таковы и учителя, и милиционеры, и врачи и каменщики.
Печально то, что, в сущности, отдельно взятый ученик не может повлиять на оба эти фактора – разве что принести в школу штурмовую винтовку и покрошить всех, кто мешает учиться, однако это ни в коем случае не снизит давление среды на него, скорее наоборот.
Третий фактор среды – семья, дом, родители. Далеко не у всех школьников имеется возможность толком заниматься учёбой, отдыхать, полноценно питаться. Этот фактор сам по себе способен сильно затормозить прогресс в освоении языка.
Кто-то скажет, что можно сменить школу, но это не везде и не всем доступно. Часто бывает так, что на выбор ровно одна школа, с таким классом, какой есть, с тем учителем, которого дали, и уж тем более семью не выбирают. Всё это может обратить в ноль любые усилия ребёнка учиться безотносительно слабостей и достоинств конкретной методики преподавания языка. Причём на уровне системы образования даже частично изменить ситуацию без большой крови невозможно. Проще вызвать коллапс, чем что-то исправить. Ибо это не проблемы системы образования, а следствие общего уровня человеческих взаимоотношений и нравственности в обществе. Школа не выбирает, кого принимать, кого нет (увы), а кого родители привели, с теми и приходиться работать. А ведь в первый класс приводят откровенных отморозков, которых следовало бы сразу за сто первый километр отодвигать.
Четвёртый фактор – расписание и количество часов в неделю. Желательно, чтобы иностранный язык приходился на первую половину дня. Желательно, чтобы ни перед, ни после не было какой-либо контрольной по физике или математике. Но это не всегда возможно, и повлиять на расписание ученик не в состоянии.
Соответственно, выбор у ученика и родителей небольшой: либо оставить всё как есть и смело рассчитывать на то, что школа выплюнет усреднённого ЕГЭ-иста, либо постараться нивелировать факторы давления среды, противопоставив им свои знания и умения, или хотя бы обратиться за помощью к тем, у кого такие знания и умения есть.
Вы, наверное, уже подумали о репетиторах
Верно, но репетитор репетитору рознь, и даже при самом высококлассном репетиторе работу придётся выполнять ученику. Мы считаем, что к репетиторам зачастую обращаются без всякой на то надобности, просто потому, что «так все делают», так принято, так модно. Но это создаёт ощущение, что с репетитором станет легче учиться, как будто он возьмёт на себя часть нагрузки с плеч учащегося. Не возьмёт ни грамма.
От факторов давления среды переходим к грамматике. Очень часто приходится слышать, что в школе натаскивают на грамматику вместо того, чтобы учить детей говорить на языке. Более противоречивой претензии в жизни лингвистов, пожалуй, не существует.
Дело в том, что пресловутая грамматика, которой пугают грешников в Аду, является структурой языка, без знания которой ни о каком говорении не может быть и речи. Другое дело, что грамматику следует давать ученику именно в том объёме, который соответствует моменту, с достаточной практикой для закрепления правил, и вводом речевых конструкций с использованием освоенной грамматической базы. Грамматику бессмысленно давать в отрыве от языка. Грамматику бессмысленно штудировать длительное время, не занимаясь практикой её применения во всех аспектах языка. Но именно это и происходит, именно это и вызывает нарекания, именно это многие помнят со школы и именно поэтому называют школу плохой базой для изучения иностранного языка. А причина тому – вышеназванные факторы давления среды, включая личность учителя.
Грамматике недалёкие взрослые противопоставляют волшебный суперметод, называемый натуральным либо естественным. Считается, что так учат язык маленькие дети, которые освоили речь задолго до того, как открыли учебник.
Это больше, чем уловка или подвох, это наглая ложь, не имеющая под собой никаких оснований, призванная увести людей как можно дальше от вожделенного уровня владения иностранным языком.
Уровень владения родным языком, с которым ребёнок приходит в школу, который практиковал на протяжении нескольких лет без отвлечения на любые иные занятия по 16 часов в сутки без выходных, посвящая строго аудированию и устной речи, таков, что его кроме родителей никто не понимает, да и те понимают скорее по наитию, нежели вербально.
Если вы желаете потратить три-четыре года на то, чтобы вас понимали только папа с мамой, то на этом можете завершить чтение данной статьи.
По факту, первоклассники, сев за парты, переучиваются даже на родном языке, постепенно замещая тарабарщину словарными единицами. Словарный запас дошкольника скуден и убог, и тот состоит из не существующих слов. Всё, что делает ребёнок – пытается имитировать звуки, услышанные в окружающей среде. Если ребёнок слышит человеческую речь, он имитирует человеческую речь. Если ребёнок слышит лай и вой волков, он будет лаять и выть, и через некоторое время у него пропадёт всякая возможность освоить человеческий язык из-за необратимой деградации артикуляционного аппарата с соответствующими отделами головного мозга. Если вы поместите ребёнка в курятник, он начнёт кукарекать и кудахтать.
Имитация речи не означает ни понимания её формы, ни осмысливания её сути. По большому счёту, ребёнок воспринимает не речь, а невербальные элементы, её сопровождающие. Осваивать речь он начинает со школы, в которой, кстати, с удивлением узнаёт, что многие из слов, которые он произносил, на самом деле произносятся по-другому (имеются ввиду не только словарные ударения) и не содержат тех звуков, которые он туда впихивал, потому что «так слышал». Помню, как оказался в полной прострации, узнав в школе, что «вонитаз» на самом деле «унитаз», поскольку не «вонючий таз», как я логически заключил самостоятельно, а «универсальный таз». Взрослые говорили «унитаз», я же слышал «вонитаз», соответственно, так и говорил. И таких примеров вы за собой, если напряжётесь, вспомните немало, только они будут очень не смешные, поскольку придётся признать, что освоение языка до школы шло ни шатко, ни валко, поскольку натуральный метод – всего лишь один из природных механизмов, свойственный животным (и пернатым), а никакая не волшебная палочка-выручалочка, способная обойти естественный ход вещей.
Коммуникативный метод, который часто противопоставляют «школьному», основанному на занятиях грамматикой, в неумелых руках доводится до абсурда, когда учеников заставляют зубрить готовые фразы, шаблоны, штампы, диалоги. Тем самым у учеников создаётся впечатление, будто они начали говорить, причём без этой вашей нудной страшной грамматики. Однако, даже выучив разговорник наизусть, вы не сможете ничего толком сказать, поскольку у вас будут отсутствовать знания, как адаптировать книжную фразу под ситуативный контекст. К примеру, в тагальском языке глаголы меняют форму (порой значительно) в зависимости от того, падает на глагол лексическое ударение или нет. Например, в вопросах «хотите есть?» и «хотите есть рис?» глагол «есть» будет представлен двумя разными словами. Это невозможно почерпнуть из разговорника.
Некоторые умники доходят до того, что заявляют об отсутствии необходимости в отдельном преподавании грамматики в рамках коммуникативного метода. Они считают, что грамматику учащиеся сами выведут из заучиваемых фраз и выражений, сумев провести некоторые аналогии и сделав некоторые верные выводы. Да даже прошедшее время в итальянском языке невозможно самостоятельно вывести, не обратившись к учебнику, и количество заученных фраз никак этому не поспособствует.
В действительности не существует никаких школ, противопоставляемых в рамках натурального, «грамматического» или коммуникативного методов. Изучение иностранного языка (при условии отсутствия выпячивания одного навыка в ущерб другим) заключается в параллельном освоении грамматических конструкций с отработкой оных на огромном числе упражнений и формировании навыков речи на основе усвоенного материала. Это означает, что ученику надлежит много читать, много писать, много слушать и много говорить. До остервенения много. Так, в старших классах учительница английского практически в конце каждого урока говорила «your hometask for the next lesson will be to write…», а мы хором, смеясь, заканчивали «an essay!» Эссе два раза в неделю – стабильно и предсказуемо, по самым разным темам. Тетради исписывались с сумасшедшей скоростью. А ещё постоянные задания на public speaking… С каким бы преподавателем вы ни занимались, но если ваша цель – всерьёз заниматься языком, а не откусить чуток от грамматики и вызубрить тысячу слов по какой-то теме, вам придётся много читать, много писать, много слушать и много говорить, а также выполнять объёмные и сложные домашние задания. Это и есть метод достижения прогресса. Другого пути нет, как говаривал Дейл Карнеги.
Именно это и заставляют делать учителя в школах, с поправкой на специфику, произрастающую из факторов давления среды, в частности, разнородности учеников по уровню и особенностям психики. Теоретически нужно всем ученикам давать сложные задания (на простых язык как навык не тренируется и не развивается), но если в классе есть бездари и лодыри, то учитель вынужден снижать планку сложности, а вести занятия параллельно с разной нагрузкой для разных учеников – это за пределами реальности. Иногда учитель может себе позволить из энтузиазма дополнительно заниматься с сильными учениками, которым недостаточно усреднённой программы, но – не обязан, и мы не имеем права обвинять учителей в том, что они этого не делают.